В Генпрокуратуре ее руководитель Юрий Луценко констатировал опасную тенденцию: уровень преступности за последний год существенно вырос, а показатели раскрываемости преступлений, наоборот, упали. Ситуацию принялся проанализировать юрист, эксперт Александр Соловьев, пишет "Корреспондент.Нет".
Украинские реалии таковы: в 2016 году было открыто почти 1,125 млн уголовных производств, но при этом, по словам генпрокурора, раскрыто менее 30%.
Это самый низкий показатель за последние 4 года: в 2013 году раскрывалось 45% от всех учтенных преступлений, в 2014-м – 44%, в 2015-м – 39%. По сравнению с показателем 2015 года, количество преступлений в среднем возросло на 5% по всей стране.
Для начала отмечу: мы имеем дело с правоохранительными органами, в которых правая рука не знает, что делает левая.
Троян, первый заместитель главы Национальной полиции, начальник уголовной милиции, 8 октября 2016 года в статье для ежедневника «Зеркало недели» называл совсем другие цифры: «при сохранении политики безусловной регистрации всех правонарушений и недопущении случаев их незаконного закрытия на конец текущего года прогнозируется рост количества преступлений до приблизительного показателя в 665 тыс.»
Со слов же Луценко, в 2016-м было открыто почти 1,125 млн уголовных производств, т.е. почти в два раза больше.
Луценко говорит, что раскрываемость в 40% – «это, в принципе, европейская норма».
Но так ли это на самом деле? И как именно считают статистику по раскрываемости преступлений в странах ЕС? Углубляться в критерии генпрокурор не стал.
Еще больше становятся непонятны заявления Луценко, если их сопоставить с данными февральского Facebook-отчета министра МВД Авакова об итогах работы криминальной полиции за 2016 год. Если г-н Луценко на заседании в ГПУ делал акцент на катастрофической ситуации по раскрываемости именно в категории наиболее тяжких преступлений, то глава МВД приводит совсем другую статистику. Так, согласно данным отчета Авакова, его подопечные работают очень успешно: раскрыто более 72% убийств из огнестрельного оружия, 86,3% – умышленных убийств, 82% – всех убийств по общим показателям, 84,2% – преступлений с тяжелыми телесными повреждениями. Задокументировано 22,2 тыс. случаев преступлений с наркотиками, из них 11 тыс. оформлены в производства с обвинительным актом и переданы в суд.
Подобную более чем успешную статистику раскрываемости Аваков привел по всем видам тяжелых преступлений.
Подопечные Авакова также отчитываются о серьезных успехах по раскрываемости. Так, начальник Департамента уголовного розыска Национальной полиции Украины Сергей Князев сообщил, что 2016 году совершено 1655 убийств, а это на 250 убийств меньше, чем в 2015-м. Из них 1428 были раскрыты.
Однако главной причиной роста преступности, по мнению министра МВД, является отсутствие решений судов касательно арестов преступников. Попросту говоря, дела «рассыпаются» в судах более чем в половине случаев. На кого пенять – не ясно. По версии Авакова, в росте преступности виноваты суды. По версии Луценко – недостаточно профессиональная работа МВД и «реформированной» Нацполиции.
К слову, в феврале прошлого, 2016 года, ГПУ точно так же раскритиковала низкое качество работы Нацполиции. «Существенное ослабление противодействия преступности приводит к повышению уровня дерзости преступлений по причине формирования у преступников условного чувства безнаказанности, что, в свою очередь, приводит к совершению более тяжких преступлений, и, при отсутствии действенной реакции Национальной полиции, негативно влияет на уровень доверия общества к институтам государственной власти в целом и правоохранительной системы в частности», – говорится в прошлогоднем письме ГПУ, адресованном руководству Нацполиции Украины.
То есть проблема никуда не исчезла. А отсутствие единых подходов к формированию статистической информации о количестве реально раскрытых преступлений, позволяет каждому руководителю правоохранительного ведомства интерпретировать статистику на свой лад. Таким же образом завтра, к примеру, СБУ может тоже обнародовать свою статистику раскрываемости преступлений, и не исключено, что ее данные будут отличаться от цифр ГПУ и МВД.
Однако, оспорить то, что количество преступлений растет, а их раскрываемость падает, сложно. И причины этого негативного явления следует искать в самих подходах к реформированию правоохранительных органов. Сейчас мы только начали пожинать плоды непрофессиональной деятельности всей правоохранительной системы в результате «реформ», проведенных за последние 2,5 года.
Генпрокурор назвал три основные причины роста преступности: война на Донбассе, безработица и дезорганизация правоохранительных органов.
Однако я бы добавил еще три фундаментальные причины.
Первая: ряд ошибок в подборе кадрового состава при реформировании правоохранительных органов. Текущее положение дел, по мнению экс-начальника одного из управлений Генпрокуратуры, адвоката Алексея Бебеля, можно сравнить с ситуацией в 1917 году между Февральской и Октябрьской революциями: «когда старая полиция была ликвидирована и с улицы набрали новых милиционеров, в результате – развал и рост преступности».
Эксперт уверен: главной ошибкой при так называемой переаттестации и наборе новых полицейских стал неверный подход к формированию конкурсных комиссий, когда в их составе появились гражданские активисты, не обладающие ни малейшим пониманием о реальной розыскной работе. Кроме того, такие «комиссии», созданные сразу после «Евромайдана», зачастую делали выбор в пользу тех или иных кадров на эмоциях, а не основываясь на реальных критериях компетентности. При таком подходе многие профессионалы не просто не проходили переаттестацию, но и вообще не желали принимать в ней участие. Офицерская честь и профессиональная этика просто не позволяли таким людям терять достоинство.
Вторая проблема: колоссальная перегруженность следователей и оперативных работников при их достаточно невысоком материальном обеспечении. «Сама по себе реформа полиции должна была двигаться в плане материального обеспечения, в плане усовершенстования подготовки кадров, в плане улучшения контроля над своими работниками, дабы устранить проблему взяток, поборов и вообще коррупции – вот с чего должна была начинаться реформа», – считает Алексей Бебель.
Сложно не согласиться с экспертом. Ребрендинг полиции можно называть более чем успешным, но эффекта от новой формы хватило украинскому обществу всего лишь на 2 неполных года. Ведь реальную эффективность полиции, да и всей правоохранительной системы граждане будут оценивать по результатам раскрываемости преступлений, а не по количеству красивых «селфи» в соцсетях.
Наконец, третья проблема – украинские суды фактически не могут в нынешних политических условиях выполнять свою главную функцию: основываясь на законе, выносить справедливые приговоры. Чудовищное политическое давление на суд демонстрирует ситуация 24 января 2017 года, когда суд выпустил подозреваемую в убийстве двух правоохранителей Виту Заверуху под 1,6 млн гривен залога.
Как в такой ситуации будут себя чувствовать правоохранители, когда налицо полнейшее издевательство не только над нормами права, но и просто над справедливостью?
Важен еще один аспект: после так называемой реформы, Нацполиция так и не сумела реализовать постулаты стратегии борьбы с преступностью, известной под названием «теория разбитых окон». С ее помощью полиции Нью-Йорка в 1980-х годах удалось остановить постоянный рост преступности, связанный со значительным ростом населения мегаполиса.
«Теория разбитых окон» гласит: преступность – это неизбежный результат отсутствия порядка. Если одно окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решат, что всем наплевать на проблему и никто за ее решение не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, а чувство безнаказанности возрастет до невиданных масштабов: каждый потенциальный преступник может предполагать, что не понесет ответственности и за совершение более тяжкого преступления. В практике американской полиции «теория разбитых окон» означает, что нельзя игнорировать ни малейшего преступления, что необходимо достигать максимального уровня раскрываемости даже в незначительных, на первый взгляд, уголовных делах.
В украинских же реалиях – все наоборот. Отсутствие профилактических мер, рост чувства безнаказанности преступников, вместе с халатным отношением правоохранительных органов к незначительным правонарушениям приводят к постепенному росту уровня преступности. Начинается все с малого – например, с небрежного отношения к такой проблеме как кражи смартфонов. По данным Национальной полиции Украины, в 2016 году зарегистрировано более 104,6 тыс. заявлений и сообщений о краже мобильных телефонов, ведомости о которых есть в Едином реестре досудебных расследований.
Фактическое количество преступлений может быть еще больше, ведь потерпевшие не всегда обращаются в полицию. По данным издания РБК-Украина, в 2016 году в суд было направлено лишь 9048 дел по кражам мобильных устройств. Большинство же уголовных производств, а это более 65 тыс. дел, было закрыто на основании пунктов 1, 2, 4, 5, 7, 8 ст. 284 УПК Украины (закрытие уголовного производства по причинам, в частности, отсутствия состава преступления).
Граждане не чувствуют себя в безопасности, а правонарушители ощущают собственную вседозволенность и отсутствие адекватного наказания за преступления. Это главные негативные критерии неэффективной работы реформированной Нацполиции.
Украинские реалии таковы: в 2016 году было открыто почти 1,125 млн уголовных производств, но при этом, по словам генпрокурора, раскрыто менее 30%.
Это самый низкий показатель за последние 4 года: в 2013 году раскрывалось 45% от всех учтенных преступлений, в 2014-м – 44%, в 2015-м – 39%. По сравнению с показателем 2015 года, количество преступлений в среднем возросло на 5% по всей стране.
Для начала отмечу: мы имеем дело с правоохранительными органами, в которых правая рука не знает, что делает левая.
Троян, первый заместитель главы Национальной полиции, начальник уголовной милиции, 8 октября 2016 года в статье для ежедневника «Зеркало недели» называл совсем другие цифры: «при сохранении политики безусловной регистрации всех правонарушений и недопущении случаев их незаконного закрытия на конец текущего года прогнозируется рост количества преступлений до приблизительного показателя в 665 тыс.»
Со слов же Луценко, в 2016-м было открыто почти 1,125 млн уголовных производств, т.е. почти в два раза больше.
Луценко говорит, что раскрываемость в 40% – «это, в принципе, европейская норма».
Но так ли это на самом деле? И как именно считают статистику по раскрываемости преступлений в странах ЕС? Углубляться в критерии генпрокурор не стал.
Еще больше становятся непонятны заявления Луценко, если их сопоставить с данными февральского Facebook-отчета министра МВД Авакова об итогах работы криминальной полиции за 2016 год. Если г-н Луценко на заседании в ГПУ делал акцент на катастрофической ситуации по раскрываемости именно в категории наиболее тяжких преступлений, то глава МВД приводит совсем другую статистику. Так, согласно данным отчета Авакова, его подопечные работают очень успешно: раскрыто более 72% убийств из огнестрельного оружия, 86,3% – умышленных убийств, 82% – всех убийств по общим показателям, 84,2% – преступлений с тяжелыми телесными повреждениями. Задокументировано 22,2 тыс. случаев преступлений с наркотиками, из них 11 тыс. оформлены в производства с обвинительным актом и переданы в суд.
Подобную более чем успешную статистику раскрываемости Аваков привел по всем видам тяжелых преступлений.
Подопечные Авакова также отчитываются о серьезных успехах по раскрываемости. Так, начальник Департамента уголовного розыска Национальной полиции Украины Сергей Князев сообщил, что 2016 году совершено 1655 убийств, а это на 250 убийств меньше, чем в 2015-м. Из них 1428 были раскрыты.
Однако главной причиной роста преступности, по мнению министра МВД, является отсутствие решений судов касательно арестов преступников. Попросту говоря, дела «рассыпаются» в судах более чем в половине случаев. На кого пенять – не ясно. По версии Авакова, в росте преступности виноваты суды. По версии Луценко – недостаточно профессиональная работа МВД и «реформированной» Нацполиции.
К слову, в феврале прошлого, 2016 года, ГПУ точно так же раскритиковала низкое качество работы Нацполиции. «Существенное ослабление противодействия преступности приводит к повышению уровня дерзости преступлений по причине формирования у преступников условного чувства безнаказанности, что, в свою очередь, приводит к совершению более тяжких преступлений, и, при отсутствии действенной реакции Национальной полиции, негативно влияет на уровень доверия общества к институтам государственной власти в целом и правоохранительной системы в частности», – говорится в прошлогоднем письме ГПУ, адресованном руководству Нацполиции Украины.
То есть проблема никуда не исчезла. А отсутствие единых подходов к формированию статистической информации о количестве реально раскрытых преступлений, позволяет каждому руководителю правоохранительного ведомства интерпретировать статистику на свой лад. Таким же образом завтра, к примеру, СБУ может тоже обнародовать свою статистику раскрываемости преступлений, и не исключено, что ее данные будут отличаться от цифр ГПУ и МВД.
Однако, оспорить то, что количество преступлений растет, а их раскрываемость падает, сложно. И причины этого негативного явления следует искать в самих подходах к реформированию правоохранительных органов. Сейчас мы только начали пожинать плоды непрофессиональной деятельности всей правоохранительной системы в результате «реформ», проведенных за последние 2,5 года.
Генпрокурор назвал три основные причины роста преступности: война на Донбассе, безработица и дезорганизация правоохранительных органов.
Однако я бы добавил еще три фундаментальные причины.
Первая: ряд ошибок в подборе кадрового состава при реформировании правоохранительных органов. Текущее положение дел, по мнению экс-начальника одного из управлений Генпрокуратуры, адвоката Алексея Бебеля, можно сравнить с ситуацией в 1917 году между Февральской и Октябрьской революциями: «когда старая полиция была ликвидирована и с улицы набрали новых милиционеров, в результате – развал и рост преступности».
Эксперт уверен: главной ошибкой при так называемой переаттестации и наборе новых полицейских стал неверный подход к формированию конкурсных комиссий, когда в их составе появились гражданские активисты, не обладающие ни малейшим пониманием о реальной розыскной работе. Кроме того, такие «комиссии», созданные сразу после «Евромайдана», зачастую делали выбор в пользу тех или иных кадров на эмоциях, а не основываясь на реальных критериях компетентности. При таком подходе многие профессионалы не просто не проходили переаттестацию, но и вообще не желали принимать в ней участие. Офицерская честь и профессиональная этика просто не позволяли таким людям терять достоинство.
Вторая проблема: колоссальная перегруженность следователей и оперативных работников при их достаточно невысоком материальном обеспечении. «Сама по себе реформа полиции должна была двигаться в плане материального обеспечения, в плане усовершенстования подготовки кадров, в плане улучшения контроля над своими работниками, дабы устранить проблему взяток, поборов и вообще коррупции – вот с чего должна была начинаться реформа», – считает Алексей Бебель.
Сложно не согласиться с экспертом. Ребрендинг полиции можно называть более чем успешным, но эффекта от новой формы хватило украинскому обществу всего лишь на 2 неполных года. Ведь реальную эффективность полиции, да и всей правоохранительной системы граждане будут оценивать по результатам раскрываемости преступлений, а не по количеству красивых «селфи» в соцсетях.
Наконец, третья проблема – украинские суды фактически не могут в нынешних политических условиях выполнять свою главную функцию: основываясь на законе, выносить справедливые приговоры. Чудовищное политическое давление на суд демонстрирует ситуация 24 января 2017 года, когда суд выпустил подозреваемую в убийстве двух правоохранителей Виту Заверуху под 1,6 млн гривен залога.
Как в такой ситуации будут себя чувствовать правоохранители, когда налицо полнейшее издевательство не только над нормами права, но и просто над справедливостью?
Важен еще один аспект: после так называемой реформы, Нацполиция так и не сумела реализовать постулаты стратегии борьбы с преступностью, известной под названием «теория разбитых окон». С ее помощью полиции Нью-Йорка в 1980-х годах удалось остановить постоянный рост преступности, связанный со значительным ростом населения мегаполиса.
«Теория разбитых окон» гласит: преступность – это неизбежный результат отсутствия порядка. Если одно окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решат, что всем наплевать на проблему и никто за ее решение не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, а чувство безнаказанности возрастет до невиданных масштабов: каждый потенциальный преступник может предполагать, что не понесет ответственности и за совершение более тяжкого преступления. В практике американской полиции «теория разбитых окон» означает, что нельзя игнорировать ни малейшего преступления, что необходимо достигать максимального уровня раскрываемости даже в незначительных, на первый взгляд, уголовных делах.
В украинских же реалиях – все наоборот. Отсутствие профилактических мер, рост чувства безнаказанности преступников, вместе с халатным отношением правоохранительных органов к незначительным правонарушениям приводят к постепенному росту уровня преступности. Начинается все с малого – например, с небрежного отношения к такой проблеме как кражи смартфонов. По данным Национальной полиции Украины, в 2016 году зарегистрировано более 104,6 тыс. заявлений и сообщений о краже мобильных телефонов, ведомости о которых есть в Едином реестре досудебных расследований.
Фактическое количество преступлений может быть еще больше, ведь потерпевшие не всегда обращаются в полицию. По данным издания РБК-Украина, в 2016 году в суд было направлено лишь 9048 дел по кражам мобильных устройств. Большинство же уголовных производств, а это более 65 тыс. дел, было закрыто на основании пунктов 1, 2, 4, 5, 7, 8 ст. 284 УПК Украины (закрытие уголовного производства по причинам, в частности, отсутствия состава преступления).
Граждане не чувствуют себя в безопасности, а правонарушители ощущают собственную вседозволенность и отсутствие адекватного наказания за преступления. Это главные негативные критерии неэффективной работы реформированной Нацполиции.
EmoticonEmoticon